Планета Колывань

(Продолжение)
У председателя они — работники. Для учителя все односельчане — родители его учеников. Для Гриши они — хозяева коров, которых он пасёт… Вот они — скрепы, делающие деревню единым домом, семьёй. Поэзия, как часть искусства, тоже играет в государстве роль скрепы, объединяя читателей…
А деревенских в шестидесятые (годы его работы в газете) не любили. Даже презирали. Ведь тогда родились присловия типа «не каждому колхознику». «Дуня с трудоднями», — цедили лениво интеллектуалы — шестидесятники, попивая и поедая, между прочим, то, что этими Дунями — колхозницами выращено. Модно было вообще не окунаться в прозу жизни.
Над очерками таких, как Плитченко, писавших о колхозниках и их трудовых победах, попросту смеялись, пародируя. Посмотрите фильмы шестидесятых. Не было там больше места ни трактористам, ни сталеварам, ни лесорубам. Герои новых фильмов гуляют по красивым городам: Москве, Таллину или Ленинграду, купаются в море, ведут в кафе интеллектуальные разговоры. Но при этом недовольны жизнью: что-то их в советской действительности томит и корёжит.
Как в фильмах, так и в жизни, были в те времена и романтики, «презревшие грошевой уют», но большинство же шестидесятников никуда из городов уезжать не собиралось, правдами и неправдами избегая распределения и армии, зарабатывало в основном фарцовкой, ценило всё фирменное, поклонялось западному искусству и образу жизни, презирая всё отечественное, ценя только иконы за их ликвидность. Гордились столичностью, презирая провинцию. Надо сказать, что под их высокомерным взглядом многие из моих современников тушевались, стесняясь провинциального и, того хуже, сельского облика. Ведь Новосибирск никогда не был провинциальным, и наши шестидесятники ничем от столичных не отличались во взглядах и представлениях.
Плитченко же уже в те годы не только не попадает под их влияние, а противопоставляет им себя и своих друзей из провинциального городка Каргат:
Кепочки. Шарфы под
пиджаками.
Сапоги. Районная братва.
Рано становились мужиками —
Скот, картошка, сено и дрова.
Натаскаешь в бочку для полива,
Доглядишь корову и овец
И на танцы двигаешь счастливо,
Ежели раздобрится отец.
А когда надоедало дома
Или важных не было работ,
Прессовать пшеничную солому
Нас брала контора «Заготскот».
Или же со знанием, умело
Разгружали уголь дотемна.
(Нынче на разгрузку, ясно дело,
Не наймут такого пацана!)
Били мы траншеи под
фундамент,
Веяли на «триерах» зерно…
«Как ты дома помогаешь маме?»
На такое отвечать смешно!
Драли кору, чистили колодцы,
Не забогатели от оплат,
Но — как рубль советский
достаётся,
Знали, получая аттестат.
Эти парни в отличие мажоров того времени — стиляг, знали цену трудовой копейке.
Труд, особенно тяжёлый физический, самый лучший воспитатель. Сейчас как-то больше принято говорить о правах, чем об обязанностях: делаю, что хочу, дескать, имею право. Ну и кто захочет делать всю эту тяжёлую работу, которую сверстники Плитченко, «районная братва», делали во время каникул, когда имели законное право отдохнуть? Что их заставляло? А стыдно было отдыхать, когда родители работают не покладая рук. А труд — он такой: только начни, потом уже втягиваешься, да и в компании друзей веселее идёт любое дело. Только занимаясь тяжёлым физическим трудом, учишься справляться с неудачами, которые неизбежны в каждом деле, преодолевать и усталость, и брезгливость, если труд этот особенно грязен, и смекалку проявить. Зато после трудного рабочего дня ты чувствуешь себя победителем, уважаешь себя, даже гордишься, что справился с делом, всё преодолев. Привыкаешь, втягиваешься, и уже легко и играючи делаешь то, на что ещё недавно тратил столько усилий. Отсюда и самоуважение, и самодостаточность. А ещё выполнять трудную однообразную работу помогают мечты. Копаешь, обливаясь потом, землю под фундамент, а сам мечтаешь, как вечером, прохладным тихим вечером, пойдёшь на танцы. И когда эти мечты вечером воплощаются в жизнь, тогда и чувствуешь себя счастливым. Если бы весь день провалялся в тени, разве бы ценил так отдых? Полнота чувств… Она только на контрасте проявляется.
Вот эти ребята твёрдо стоят на ногах в отличии от инфантильных, не привыкших справляться с трудностями, мечтающих о правах и свободах сверстников, а на самом деле о шикарной жизни, как на обожаемом ими Западе.
Плитченко рано понимает опасность такого мировоззрения, мировоззрения потребителей, не характерного для русского человека, для русского крестьянина. Крестьянин и в советское время, будучи колхозником, думал о земле, а шестидесятники — о строе. Что станет с землёй, что станет с крестьянством – этими вопросами они вовсе не задавались, да и как строить демократическое общество — тоже. Зачем «голову греть»? Просто будем жить, как на Западе!
Уже в своей ранней поэме «Мгновенные звёзды», написанной ещё в 1963 году он, предчувствуя страшную катастрофу победы в стране таких воззрений, просит свои стихи — «мгновенные звёзды»:
Но возврати потерянное людям,
Чей сытый дух почти
непобедим,
Толкующий довольно:
«Очень любим»,
Что значит «с удовольствием
едим».
Яви, звезда, непознанное
сирым,
Сойди на нет,
Умри,
Сгори дотла,
Чтобы светло над
пропылённым миром
Ветра любви расправили
крыла.
Верни, звезда, потерянное глупым, чей пыл, как у котов, неукротим,
Орущим и воркующим
«Мы любим»,
Что означает попросту «хотим».
Приди на помощь маленьким
и слабым,
Спаси и сохрани, моя звезда,
Чтоб злым глазам и волосатым
лапам
Душа их не досталась никогда.
Через наносную рафинированность поэт углядел примитивность, суженную до животных основных инстинктов. Например, любовь сужается до примитивного «хочу». Люблю, значит, хочу потреблять. Не горы сворачивать во имя любви, а мещанское эгоистическое желание иметь, использовать для себя, себе во благо. Русский же крестьянин про тех, кого любил, говорил: жалею!.
Холодно в Сибири в январе, такие морозы завернут! Как не пожалеть подопечных: не выдержат они таких морозов в сарае. Жалко. Поэтому можно и потесниться, не толерантность проявив, а любовь — жалость к братьям нашим меньшим:
Откроешь дверь, и пар из сенок
Ворвётся в избу,
Где двухнедельный поросёнок
Исходит визгом,
Где маленький, глазастый,
рыжий,
Весь как из воску,
Телёнок одержимо лижет
Со стен извёстку…
А на печи здоровый кот
От спячки пухнет…
Вот, в основном, какой народ
Зимует в кухне.
Вот такое оно, деревенское сосуществование…

(Продолжение следует).
Т.М. Грунэ.
Жительница с. Скала.